Судьба Империи – это крест, на который не просятся, но и от которого не бегают
В связи с распадом СССР и попытками России восстановить своё влияние на бывшую периферию актуальными остаются дискуссии по теме Империи, её сути, достоинств и недостатков, отличительных признаков и обречённости на её судьбу.
Извечное противостояние славянофилов и западников, традиционалистов и модернистов, либералов и консерваторов, по сути, является вариантами единой темы, сквозной линией проходящей через всю российскую историю – быть или не быть России империей.
В третьей части цикла статей мы рассмотрим суперкризис, как точку геополитической бифуркации, и попробуем смоделировать, куда он может привести.
В первой части мы рассмотрели микроциклы нестабильности за последние тридцать лет на территории России и Украины, чем отличалось их разрешение и каковы были последствия этого.
Во второй части мы сосредоточились на теории и перечислили причины нынешнего разворачивающегося суперкризиса.
США слишком сильно качнули маятник, и теперь пришла пора рассчитываться и за меркантилизм, и за рейганомику, и за «постиндустриальную экономику», и за постмодернизм в целом.
В прошлом материале мы описали циклы или волны перемен, произошедшие с русским/постсоветским пространством за последние 30 лет.
Это был региональный уровень. Пришла пора поговорить об уровне глобальном.
И тут нам не обойтись без Градского:
«Маятник качнётся — сердце замирает.
Что кому зачтётся — кто ж об этом знает?»
США слишком сильно качнули маятник, и теперь пришла пора рассчитываться и за меркантилизм, и за рейганомику, и за «постиндустриальную экономику», и за постмодернизм в целом. Но начать нужно с кусочка высокой экономической теории.
Поздравляю вас, граждане! Мы снова живём в китайском проклятии. А точнее, во время перемен.
Первый период перемен в моей жизни пришёлся на «перестройку». Тоже ходили толпами дурачки и подвывали «Перемен, мы ждём перемен».
Дождались. Развалили СССР, разрушили соцлагерь (подушку безопасности, нынче её так не хватает), отдали мир в управление американцам. Получили Карабах, Осетию, Абхазию, Приднестровье, Чечню и так далее, и так далее. Война на Донбассе, кстати, тоже является прямым последствием «перестройки». Читать далее «АЛЕКСАНДР РОДЖЕРС: ВРЕМЯ ПЕРЕМЕН»
Сегодня во многих странах мира Россию целенаправленно демонизируют. И понятно, когда негативный образ нашей страны создается в таких государствах как Великобритания или США, которые всегда были нашими оппонентами и ничем особо не обязаны России.
Но как быть со многими странами Азии и Африки, Восточной Европы, с основной частью республик, возникших на постсоветском пространстве? Даже в таких вроде как дружественных государствах, как Казахстан или Кыргызстан, российское и советское прошлое критикуют, а порой и перевирают, стараясь затереть те заслуги, которые были у нашей страны перед народами республик. Но начнем по порядку.
Ни разу в жизни. Ругал его. Критиковал. Обижался на него. Не понимал, что он творит в своём кремлёвском кабинете. Думал, что он хитро и цинично меня обманывает, чтобы грабануть больше денег себе и «кооперативу «Озеро».
Я не понимал, как можно было так резко и неожиданно прекратить войну в Чечне. Когда до победы оставалось совсем чуть-чуть, – ещё немного бомбёжек, ещё немного артиллерии, ещё несколько тысяч трупов – и вот она, победа! А Путин не захотел ни бомбёжек, ни трупов. Взял – и закончил войну. Я его сильно за это ругал… А теперь Рамзан Кадыров освобождает русских журналистов из плена и учит меня, как Россию любить. И я его слушаю, и учусь! С удовольствием учусь. Потому что как-то так вот получилось, что Кадыров для России больше меня сделал. И лучше меня понимает, что сделать нужно. И Чечня сегодня – самый спокойный и безопасный регион моей страны. А Грозный – не дымящиеся развалины, каким я его помню, а кавказская Швейцария. Чистый, красивый, ухоженный, любимый жителями и гостями город. Туризм развивает… Какое счастье, что Путин тогда таких, как я, не послушал! А их много было, таких… Теперь-то мы все, конечно, поняли, как он был тогда прав. Задним умом поняли. А ему нельзя “задним умом”, ему надо сразу правильные решения принимать. Но тогда я за него не голосовал. Обижен был сильно.
Обсуждая на днях с одним государственным служащим «долгое государство Путина», услышал в качестве встречного контраргумента: «называть сегодняшнюю Россию империейнемного странно». И это весьма распространенная позиция. Хотя тема империи сама по себе – довольно важная, ибо касается устройства грядущего «долгого государства».
Конечно, есть формальная сторона вопроса. Россия, она же РФ, номинально — национальное государство с республиканской формой правления. То есть государство-нация, etat-nation, как назвали такое государство французы, разрушившие в ходе так называемой Великой французской революции свою Французскую империю. Создав на ее обломках Французскую республику.
На Окраине уже почти разобрались, что означает «незалежность»
Константин Мочар
Показательная, много раз уже по-разному поднимаемая ранее киевской «элиткой», новость сегодня прошла по новостным лентам: “Бывший президент Украины Леонид Кучма в ходе встречи с литовской делегацией заявил, что причиной всех проблем страны является ее история, “написанная в Москве. И когда речь идет о Бандере, то я, вообще-то, сторонник того, чтобы историки занимались этими вопросами”, – заявил экс-президент, допустив, что в разных регионах Украины могут быть свои герои.
Кучма задаёт вопрос: “А почему нам не даете возможность, чтобы на Украине сами разобрались, кто есть кто? Так что это действительно надо делать. Если у нас не будет своей памяти, то будем жить по чужой”.
Российский консерватизм отличается от западного отказом от либеральной идеологии.
Любимым интеллектуальным развлечением наших политологов и экспертов-обществоведов является размышление о том, что же за общественно-политический строй создан в России, и в какую сторону он развивается. По этому вопросу существуют два полюса. На одном из них требуют соединения с Западом в области базовых ценностей и институтов, на другом – констатации своей самобытности и признания вредным копировать чужие социальные теории без привязки к местности.
